Закат у реки, изъеденной кораблями. Образ, приходящий в сознание параллельно слогу Павича в пейзаже, нарисованном чаем. Плотные, емкие и неаппетитные образы его текста, тяжелыми камнями ложатся в восприятие и меняют взгляд на окружающее пространство.

Неделя, покрытая словесностью, начинается с лекции этимолога. Быстрая рука пишет по диагонали индоевропейские корни русскими буквами. Прыткая мысль прыгает по смыслам и сокрытым значениям исторически родных слов, красота языка предстает в своей первозданности и вновь хочется мыслить…

Киночетверг. Нелюбовь Звягинцева до сих пор бьет образами, эпизодами. Хочется пересматривать и думать. Постоянно ловишь себя на том, что это ты персонаж, причем каждый из. Непережитый фильм. Никуда не уходящий. Словно нужно открыть в нем что-то еще, чтобы перемололся.

А пятница — утро в соборе. Традиционный крестный ход и кусок Литургии, на которую успеваю. С середины службы начинаю писать, слишком острым кажется окружающее:
Как холодно и немолитвенно концертное партесное пение храма. И привычные выражения лиц — отвлеченно-печальные, ничего не выражающие… Если вы встретили Христа, не забудьте рассказать об этом своему лицу. А мы? Смиренно-согнутые спины мертвых людей. Как прав и в этом вчерашний фильм. И здесь, в этом ледяном пении, красиво выводимом сопрано и басами, совсем нет ни любви, ни жизни…

Крупный дождь
Тонкая​ сигарета в ледяных пальцах
Спина снова встает ежом
Что-то невыплакано
И недосказано
В горле стоит ножом
Боль разрывает аорты сознания
Господи когда ж развернусь
Плечи дрожат завернувшись в объятия
Тех кто забыл про любовь