Ходишь этакой зайко-зайкой, а оказывается, внутри — фурия, прибивающая к земле.

Но ты же зайка? Пушистая, добрая. Рассуждающая о любви и жизни.

А потом у зайки сносит ушки. И она крушит все вокруг. Да-да, и колонны, и храмы, и души.

А потом заворачивается в эти снесенные ушки и рыдает, обняв подушку. Ведь она — зайка? Добрая и пушистая. Только внутри — фурия, прибивающая к земле…