И был вечер, и было утро, день един.

Разорванная полисточно. Мамина настольная, значит и моя.
Прочитанная с начала. С середины. С конца. С пропуском глав и с наизустьем строчек.

Что ты будешь делать в четверг, если умрешь в среду?
Дочитаю неоконченное. Переосмыслю недоосмысленное. Пройду по лунному лучу и что-то открою.

Он заслужил покой. Строчка, с каждым годом обрастающая новым смыслом. Книжка лежит полисточно в ушедшем мире. А цитаты ее до сих пор задают вопросы. Балансируешь между фразами. И до сих пор стараешься их заменить.

И врезать в память также и уже навсегда: толцыте и отверзется.