Марафон #долюбить. День третий

А сегодня больно.
Надо научиться вычленять своих и чужих.
Надо разрешить своим контейнировать боль.
Довериться. Доверять.
Выплакать.
Научиться вставать.

Вместо всего — съеживаюсь клубочком и кричу. Рыдаю почти в голос.
Это не пройденное. Нужно еще. День. Неделю? Месяц?

Доверять. Своим. Падать, оплакивать, вставать и идти дальше. И знать, что «большой и сильный» обнимет, заберет боль и возродит силы.

А пока — клубочком и в голос.

Незалеченное.

Киими словесы обращуся, Спасе, к Тебе?
Аще начну глаголати славянскими образы, разумения не имам. Аще русскими — красоты словес лишаюся.
О окаянный аз.

Печаль охватывает сердце мое.

Читаю шестопсалмие на русском. Спотыкаюсь через слово, будто ворочаю камни — непривычно и язык жаждет перевести обратно. Один псалом, второй, третий… К пятому становится легче, последний дочитывается почти привычно. С одной непрестанной мыслью — как легко и автоматично вычитывать-выстреливать славянские фразы, не вникая в суть. Русский останавливает, он ближе, и смысл встает перед тобой, от него нельзя увернуться. Да, местами не так гладко, местами совсем странно, местами хочется привычных окончаний, аористов и перфектов…

А следом продолжается служба на славянском. И вновь язык стопорится. Произносит, ворочая камнями, лишенными смысла. Тормозится, начинает переводить. С каждым словом, фразой все грустнее.

Я люблю церковно-славянский язык, его мелодику, его переливы. Но он не мой, он мертвый. Попытки его реанимировать — бессмысленны. Но вот тот язык, на котором я говорю, русский, великий и могучий, могу ли я на нем молиться? Молюсь ли? Вот этим переведенным вариантом? Или тоже лишь проговариваю слова? Где витает мое сердце, пока язык ворочает камни?

Марафон #долюбить. День второй.

На десятой минуте неторопливо-протяжная мантра материнской младенческой речи входит куда-то под кожу и накрывает каким-то другим теплом.
Вслушиваюсь в звучание, продолжаю распевать гласные, фраза за фразой расправляя плечи.

А кто у нас тут такой красивый?
А у кого такие румяные щечки, яркие глазки, длинные реснички?

Взмахиваю в ответ.
И без зеркала вижу как иначе сияют «долюбленные» глаза…

Второй день — день доверия к миру. Базовое доверие к миру, у которого теперь не нужно брать подтверждение собственного существования.
Я есть не потому что меня отзеркаливает сейчас и наполняет своими болями каждый кому не лень . Я есть, потому что когда-то тогда меня отзеркалили, наполнив.

Отзеркаливаю саму себя. Наполняю.

Побыть мамой своего я очень непросто. Дни ворочаемых камней. Дни про себя

Марафон #долюбить. День первый. Итоги

Первый день — про гармонию. Дать нужное и не переусердствовать. Не перекормить. Не перекутать.
Мягко ввести в новый мир, новые условия. И рассказать о мире так, чтобы хотелось дальше здесь быть, открывать, знакомиться.

Про баланс и гармонию донашивающей мамы. Гармонию семьи и отношений внутри. Принятие мамы остальными членами. Принятие пары мама-малыш, как целого, которому сейчас нужны любовь и забота.

Первый день про то, зачем вообще оставаться в этом мире, другом, странном, страшном. Есть ли причины в нем остаться и есть ли возможность. Есть ли те, кто будет нести тебя на руках, пока ты осваиваешься. Помогут ли тебе выжить, пока ты не умеешь помочь себе сам.

Первый день про доверие. Безоговорочное. Я заворачиваюсь в тепло твоих рук и верю, что выживу в них. Я смогу жить, если ты рядом. Пока ты рядом.

Первый день про помощь. Безоговорочную помощь. Накормить. Уложить. Искупать. Завернуть. Не спрашивая. Не размышляя, а нужно ли и какие плюшки я получу в конце. Помочь. Быть кем-то очень большим для кого-то очень маленького.

Первый день про принятие. Здесь и сейчас и до конца. Без критики. Без вопросов

Марафон #долюбить. День первый

Сегодня мне от нуля до двух. Месяцев.
Я ем и сплю. Укутываюсь в одеяло и стою под теплым душем.

Я выключаю внутреннего критика и не оцениваю свои действия. Свое бездействие.

Я рассказываю себе, какой вокруг мир, как светит солнце, как поют птицы. Я пою себе. Убаюкиваю. Мысленно ношу на руках.

Я донашиваю сегодня своего внутреннего ребенка. Наполняю его. Скоро ему выходить в мир и я хочу, чтобы он был готов.

Я учусь.

Учусь вместе с тобой. Находить общий язык и понимать. Обнимать, когда больно. Когда нужно. Когда что-то случилось. Когда все хорошо. Когда хочется побыть рядом. Когда хочется побыть рядом, но кричишь, что не хочется.

Я учусь обнимать. Тебя снаружи и себя внутри.
Я учусь принимать тебя здесь и сейчас. И себя — сейчас и тогда.

Я учусь проживать конфликты и выходить из них эмоционально сильней и здоровей. Учусь не ломать тебя.

У меня редко получается. Я срываюсь. Бьюсь головой о стену. И очень хочу, чтобы сначала долюбили меня. Со всем моим плохим и хорошим, меня безотносительно ко всему. Но вместо этого учусь любить тебя. Со всем плохим и хорошим.

Я срываюсь. Кричу так, что у стен лопаются уши. Ломаю все, что попадает под руку и прошу, чтобы это оказалась не ты.

Я учусь. Наблюдать за тобой. Слушать тебя. И себя. Выслушивать. И обнимать. Вместо поучений. Вместо крика. Вместо истерик. Прижимать к себе и лечить прошлое. И выращивать будущее. И длить настоящее.

Обнимать. Потому что нам нужно тепло. Не на градуснике за окном. А наше, внутреннее, заполняющее пространство светом и любовью. И я обнимаю. Нас

Для меня кофе — это текст. Междустрочие. Аромат предвкусия.

Кофе — мелодия. Рисунок зерен. История отношений. История культуры. Судьбы.

Но сегодня я варю кофе себе. Не абстрактный образ, пропитанный терпким ароматом, а живой дышащий напиток. Я держу его в руках. Медленно вдыхаю, вбираю в себя клетки и атомы.

Сегодня кофе хочет быть моей частью. Приветствует меня, покоряет. Становится моим изнутри. Жаждет и растворяется. Пропитывает и окутывает.

Сегодня я впервые открываю кофе для себя и в себе.

Пройдет еще несколько лет и мы подружимся, крепко и навсегда. Буду варить его правильно и сходить с ума от аромата. А пока — медленно подходить, трогать, знакомиться

Мир «без»

Торт без выпечки, молоко без молока, отношения без обязательств, люди без человечности.
Ноябрь крепчает. Хочется «с». Настоящих объятий, настоящих пространств, настоящих продуктов, пропитанных теплом рук, а не воздухом отрицаний.

Скоро укроет снегом, тела завернутся в теплое и станут необхватнее. Природа заснет и будет вместе с Муми-Троллем тосковать по живому. Мысли укутаются в большие теплые тела, потеплеют. А руки будут варить что-то дышащее: супы, свечи, сны…

Мир «без» — обнажен и колюч. Черные силуэты деревьев стонут на ледяном ветру и хотят покрывал. Торты безумно полезны, но будто ненастоящи. А мысли, пропитанные холодом, тянутся то ли к окну, то ли к мостам.

Все укроет. Все будет эпохой «с»…

Осень — время окуклиться. Залезть в свою норку и встретиться с собой. Чем глубже осень, тем глубже внутрь. За зиму нужно будет вырасти до весны. И если начать спускаться сейчас, есть шанс успеть.

Фонарик энергии направляешь внутрь. Подсвечиваешь. Здесь примостились обломки, там мусор. Груды невыброшенного, непереработанного, неразобранного… чем еще заниматься долгими вечерами?

Смотреть. Выбрасывать. Очищать пространство себя под весенние струи нового.

Впитывать нужное. Вымывать въевшееся. Всматриваться.

Бабочка не рождается из хлама. Гусенице нужен покой и время. Гусеница окукливается и наполняется. Жаждой жить. Радостью. Красотой.

Чтобы, когда придет время, разорвать оболочку и лететь. Озаряя собой и не задавая лишних вопросов

А потом ты включаешь запах костра, завариваешь земляной пуэр
И осень отходит подгорев дотла, и становится где-то теплей
А потом ты укрываешь любимого пледом, гладишь спутанные волосы и говоришь всякую ерунду
Потому что можно быть просто счастливой и не играть ролей в угарном бреду
А потом ты сама сворачиваешься клубочком и тихо дремлешь
Подстраиваешь пазл тела под родные изгибы
И не важно, что полночь давно пробила, и не важно, что засыпала еще принцессой
А потом просыпаешься в обнимку, готовишь завтрак
Тянешь кофе и не спешишь умываться
Задергиваешь плотнее шторы, чтобы длить безвременье
Волшебных ночей и волшебных пробуждений