А если бы все повернуть вспять, то куда?
Месяц назад? Год? Десять?
Точку найти, из которой хотелось начать
Заново
Собственное лихолетье.
А если все повернуть, то насколько?
Градусов девяносто?
Двести семьдесят пять?
Восемь?
А если не встретить его?
Не прочитать?
Не поверить?
А если снова напрасно все, то смысл в переменах?
А если просто принять?
Все, что было
И будет,
И не начинать черновик,
И жить вчистую?
Метка: прометей
#9
Обнаженная
Во мне больше нет чужих голосов. Моего еще тоже нет. Молчу. Покрывала откинуты. Вечность касается времени.
Кто я?
Та, о ком думаю местоимениями?
Или та, которая растворяется в потоке, слыша крик рваных душ?
Та, которая анализирует каждый свой шаг?
Или шагающая по лезвию, потому что?
Кто я? Лук, сбросивший шелуху? Или шелуха, потерявшая луковицу?
Обнажена.
#8
Этот год заполнен небом.
Все уходит на не-первый план. День за днем не отрываясь — глазами в небо.
А по небу мчат белые птицы. Крылья ангелов вырисовываются акварелью. Даже безветренное, небо бежит. Рисунок меняется минута за минутой. И как оторваться?
Весь телефон в фотографиях неба. Фотоаппарат — тоже.
Если не вверх, то зачем?
Сотни слов замирают и становятся лишними, тысячи ненаписанных знаков проваливаются в небытие.
Все — небо. И только ради него.
#7
Ветер дует, будто обнажает землю
Покрывалом тьму с души сметает
В воскресенье, кажется, воскреснем
Время мира в вечность опадает
Пелись губы. Пелись губы. Мир шатало. Не кричи. Пожалуйста, не кричи. Если рвать на части, то разом, не надо медленных смертей.
Пауза. Между светом и тьмой безвременье. Проваливаешься в него. Не барахтаешься, не выплываешь, ибо нет его, а ты в нем — есть.
Ветры буйные, куда вы несетесь? Голова — пустыня. Пустошь, жаждущая весны. Расцветет. Рассветет. Настанет. А пока…
Ты не знаешь, ты не знаешь, что такое эта скрипка…
Выбрось звуки. Выбрось струны. Просто не начинай. Видишь, как другие спокойны в своих коридорах. Зачем выпрыгиваешь ты в межзведное бытие? Или сердцу твоему тесно?
Тесно, тесно мне. Рубаху рвану на груди, сердце вырву, пусть освещает путь…
Опущусь к земле, Звезды оставлю тем, кто умеет смотреть. Ради кого зажигаются они. А я… Горсть земли возьму. Буду слушать память веков. Пыль вековую сотру с груди твоей. Грусть твою разметаю по остывшим полям. Буду колыбельную петь. Буду твоей. Женой. Матерью. Дочерью. Женщиной вечной. Тебя возвращающей в жизни круг. Голову твою буду держать на ладонях своих. Маску за маской снимать, возвращая тебя тебе. Мы однажды вернемся туда, откуда ушли. Слышишь, как дом наш зовет к домой?
#6
Небо расслоилось и побежало. Мир, и без того волшебный, стал нереальным.
Песок бежит между пальцами, забегает в карманы, вытряхивает суету. Руку протягиваешь и мир на ладони — проси, чего хочешь. Всего.
Кто-то просит дворцы и счета вне отечества. Кто-то — счастья, в семейной и личной.
Но ты-то чувствуешь: время просить иного.
Обновленного ума. Прозрачного сердца. Света сквозь поры души.
Небо расслоилось и бежит. Солнце переливает радугой. Птицы несутся со скоростью урагана.
Время чувствовать. Время любить. Время стучать. Потому что откроют.
#4
Год за годом. Ночь за ночью. Я карабкаюсь из тьмы к свету. Сон. Самый страшный сон — стоять около источника света и видеть темноту, сквозь которую рвешься и не находишь выхода.
Просыпаешься. Нащупываешь себя и вновь проваливаешься в поиск света…
После Льюиса, после его гномов в сарае, кошмар возвращается реже. После того как ему нашлись слова. После того как он стал не кошмаром, а строчкой из книги. После того как стало понятно, куда и почему.
Если свет, который в тебе, тьма, то, что же тогда тьма?
Просто прорваться к настоящему свету, наяву.
#3
Моя голова лежит на твоем плече.
Вокруг поет тишина. Это потом эта фраза станет привычно-своей. А в то утро она была впервые прочувствована, увидена, присвоена.
Молочный рассвет. Птицы. Насекомые. Ароматы ночных трав сменяются утренними. Звуки перерастают и множатся. Я молчу. Мне нечего сегодня говорить. Я еще не обрела слова. Не обрела себя. Звуки еще не проходят под кожу. Твое плечо да и сам ты — части обрушившегося на меня пейзажа. Я еще не умею чувствовать.
Сегодня — первый звоночек. Сегодня ты сказал мне, что рассвет — это просто и рядом. И всегда.
С того рассвета прошли еще и еще утра и ночи. Не с тобой. Ты растворился в том молочно-белом предрассветье. Но где бы ты сейчас не. Просто знай.
Благодаря тебе я живу. Благодаря тебе — знаю, что рассвет — всегда. Благодаря тебе — чувствую. И плечи не кажутся мне больше пейзажем.
#2
Обнаженная стою перед зеркалом. Звучит бунинское. Вслушиваюсь в маленькие груди и острые соски, худые руки и длинный нос.
Тело.
Сколько раз ему говорили: ты не. Некрасиво. Не сможешь. Не начинай.
Оно разбивало колени и не вписывалось в дверь. Боялось зеркал и обнажающих взглядов.
Сколько раз его сравнивали. Показывали длинные чужие ресницы и подтянутые попы. Отфотошопленные лица и «правильную» пластику.
Оно впитывало. Сжималось. Болело и не верило себе.
Тело.
Ты прекрасно. Шелковистая кожа твоя любит прикосновения. Неидеальные изгибы пазлом встраиваются в настроение…
Тело. Ты…
Нет, тело! Это я. Я больше не разделяю нас. Я знаю, как эмоции уползают в тело, а привычная поза накладывает отпечаток на душе. Как дрожит пространство чем-то, чему в моем языке нет названия.
Я целое. Я тело. Я душа. Я дух. Нас нельзя отделить, отрезать. Я целое.
Дотрагиваясь до моей руки, ты дотрагиваешься до моих глубин. Неосторожным взглядом — ранишь кожу как ножом.
Я целое. Творение, переставшее спорить с Творцом.
#1
Словно из шланга окатило душу.
Стерло память, смыло границы.
Я человек из ниоткуда.
Нерожденный и невымерший.
Замершее многоцветие, вместо людей цветные пятна.
Кто-то радужный, кто-то серый, кто-то в черных масках.
Я шагаю наощупь в новое.
Измарываю белые страницы. Вывернутую наизнанку копоть силюсь вымыть.
Проснуться не с памятью, но со светом.
Белым и пронзительным.
Быть непридуманной историей.
В поисках Родителя.
Ты же девочка!
Разве можно так себя вести?
Сядь нормально!
Мало ли что ты хочешь!
Повторяю чаде раз, другой, дцатый…
Стоп!
Это я уже слышала. Давно. И часто. Говорили мне. День за днем промалывая меня каменным жерновом чужих убеждений.
Девочка должна выйти замуж. Родить детей. И жить долго и счастливо.
Девочка должна носить юбку в пол, длинные волосы и никаких декольте.
Девочка не должна пить крепкий чай — цвет лица испортится.
Девочка должна…
Стоп!
Утро за утром липкой паутиной сбрасываю с себя не свои мысли. Бью себя по губам, как только начинаю выговаривать чаде. Рвусь, как из болота, из текстов, прочно вбитых в мое внутреннее.
Ты можешь быть собой. Повторяю как мантру. Как «Отче наш». Каждый день и час.
Ты можешь.
Завтракать в 12, обедать в 13, ужинать через 10 часов после, ровно перед сном. Ты можешь носить мальчишескую стрижку и пушистые ноги. Ты можешь говорить, что думаешь и делать, как считаешь нужным.
Ты свободна.
Ты выбираешь. Сама и каждую секунду. Ты отвечаешь за свой выбор.
За невызванного врача к температурящему ребенку и мороженое вместо обеда. За замужество и развод. За каждое сказанное, сделанное и подуманное. Потому что это твой выбор. Твое решение. И твоя жизнь. За тебя ее никто не проживет. Только ты.
Повторяю как мантру. Себе и чаде.