Ты думаешь, что-то можно изменить: не нравится тебе, например, как тебя воспитали, и бац — ты берешь волшебный пендель и воспитываешь своего (свою, похожую как две капли) совсем иначе.

Но нет, ты будешь день за днем выдавать те же реакции, которые получал во время оно. Ты будешь отражением интонации и эмоций, будешь теми же словами в похожих ситуациях. Ты просто не сумеешь иначе, когда в порыве (а он точно наступит) ты будешь говорить сразу, действовать — сразу.

А думать потом; долгими вечерами прокручивая раз за разом сказанные слова. Ты будешь придумывать сотни других, правильных, вариантов. А потом будет наступать утро и ты будешь шагать по привычным граблям. Да больно, но уж точно больно в этом месте, а если шагнуть в сторону, еще неизвестно, нет ли там граблей пострашнее…

Четыре года назад я ещё не знала, что ты появишься на свет именно сегодня. Ждала встречи с тобой, немного боялась, немного гордилась… Маленький лягушонок, похожий как две капли…
Ты растешь, и именно сейчас это становится заметным. Не в сравнении фотографий разных лет, а просто видно, что ты вытягиваешься в рост и в мысль.
Я привыкаю к тебе. Потребовалось всего лишь 4 года, чтобы начать воспринимать тебя не как инородное тело, а как плоть от плоти, родного человечка с характером, эмоциями, желаниями. Принимать эти желания. Искать компромиссы. Быть с тобой на одной волне. Учиться взаимодействовать без истерик. Договариваться. Искать компромиссы… Скучать…
Мое маленькое подрастающее чудо. С днем рождения тебя!

День первый. Самара — Гаврилова Поляна — Подгоры — Рождествено — Самара

Навстречу приключениям опаздывать нельзя — прошелестело в голове. Мы успели.

Незаконченные маршруты надо заканчивать в который раз произнесла я себе, пакуясь с чудой в трамвайчик в 8 утра. Гаврилова поляна. Спускаемся на берег спартанцами…

Я пишу два текста. Один филигранно подробный, второй — привычно мой. Оставляю родное.

Стрекозы, похожие на мини-вертолеты, стайками летают вокруг нас. Где-то наверху то и дело раздается «пиу, пиу!» Кто-то соколиный бесподобно кружится над горой, иногда чуть приспускаясь, разворачиваясь, то открывая размах крыльев, то превращаясь в узкую черную полоску на голубом одеяле неба.

В одной руке с огурцом, в трусах и кедах, чада самоотверженно шагает, почти не капризничая. Рвем ароматные цветы, зорко и настороженно вглядываясь под ноги. «Да тут и гадюки, и ужи, в прошлом-то году прям на дамбе висели, это сейчас она вся под водой…» — охушки. Идем.

Подгоры возникают внезапно, проселочной дорогой с ужасными колеями, красными куполами монастыря, прохладной сладкой водой. Забегаем в деревянный храм, а в голове возникает картинка n-летней давности, как ночевали в этом храме, еще строящемся, на полу, на матрасах, в месте сегодняшнего алтаря. Чада бодро ставит свечку, попутно расстраиваясь, что зажигать не будем, и, пока я подхожу к иконам еще, забирается под аналой с центральной. Удобно усаживаясь между деревянными резными ножками и явно не понимая моего возмущения.

На омик мы не успеваем. Диспетчер такси говорит об этом буднично и уточняет, нужна ли машина. В голове вихрь, утихающий мыслью, значит будет интересно. И мчим. «Вас на лодку? Через 10 минут отходит», — водитель объезжает пристань и высаживает в метре от шаткого трапа. Через 20 минут мы поднимаемся в город…

День второй. Самара — Царевщина — Самара

«Богородица, спасибо, я тоже окунулась, немножко,» — раздается в шаге от меня. Это ЧадоЧудо, умывшись в источнике, благодарит. По-настоящему. Словно рассказывая здесь и сейчас стоящему человеку, что она делала…
Давно обещанная поездка в Царевщину. Подойти к кресту… «Какой он большой, ты видишь, мам? А как мы будем к нему прикладываться?» К такому-то большому…
На общественном транспорте и почти без пробок, привычно по-спартански. С окунанием в финале в святой источник. Второй день Чада без сна, с обгорелыми огненными щеками, но напитанная воздухом и впечатлениями. Может, таким и должно быть детское лето?

А еще совершенно непередаваемые словом запахи и звуки. Гудение травы, цветы желтые и фиолетовые, белые, сиреневые, розовые, сочные и совершенно летние, каждым лепесточком утверждающие макушку лета. И воздух, которым хочется дышать, и после которого возвращение в город кажется заточением в каменоломни…

Жил-был улун. И звали его улун. И на самом деле он был улун, — так начинает сказку про чай моя дочь.
Чай — это наш совместный кусочек времени — так же, как прогулки — время, в которое мне интересно быть с ней, а ей со мной, потому что я живая и довольная.
В свои три с хвостиком она знает, что такое масала, мате, иван-чай, любит чай с мятой и душицей, знает, что пуэр ей нельзя, потому что он чересчур возбуждает и она после него не спит…

Утром мы здороваемся с проснувшимся солнцем, у воды — с Волгой. Где-то еще сверху набережной идет звонкий крик: «привет, Волга!»
А потом бегом по ступенькам, по песку, к самой кромке воды. Постоять. Присесть и потрогать. Помолчать и послушать шепот волн…

В такие дни, моменты, я осознаю с радостью и удивлением, что этот сгусток энергии — моя дочь. Часть меня, временами похожая на меня как две капли воды. Я узнаю в ней себя. Я учусь у нее быть собой. Я учусь…

Это только вечером мы с ЧадоЧудо увидели, что преодолели расстояние в 2 раза больше ожидаемого. Да, между точками на карте оказалось не три километра, а почти шесть. И, конечно, мы не прошли их все, да, впрочем, и нужно ли было спешить, когда перед глазами небывалая осень. Моя первая, да первая у меня — в 30, у Чады — в 3, поездка в октябре за Волгу. ЗаВолга… Некое иное измерение для жителей нашего разухабистого пыльного города. ЗаВолга — место, куда все сбегают в любую свободную минуту, а некоторые даже любят больше заграниц и морей.
***
Итак, хроника. Утро. Молочно-дымчатое солнце спорит с прогнозами погоды, но мы уперто едем на речной вокзал. Ветер. Явно переполненная пээска. Пересадка на другое суденышко… А потом люди куда-то рассасываются и мы остаемся одни на берегу. Напротив сияет куполами неизвестный храм, посередине островок чаек. А мы заворачиваемся в палантин и уплетаем скудный сухой паек, наспех брошенный в походный рюкзак…

Впереди 3 километра пути по пустой трассе с озером и горами по левую и правую руки. Мы не торопясь идем, фотографируясь и любуясь, останавливаясь и срываясь на бег. Змея. Тоненькая черная изгибистая полоска лежит в шаге от нас. Гадюка? Уж? Живое ли это вообще? Как и с маршрутом, мы лишь вечером находим ответ и успокаиваемся. Уж. Дорога, усыпанная ужами. Живые и мертвые, шкурки и кровь… Откуда и почему их столько, кто весть…

Птицы и кузнечики, коровы и лягушки, желтое и рыжее, зеленое и синее. Сквозь прозрачный воздух осени на нас бросаются звуки и виды природы.

Мы идем уже больше трех часов. Три километра уже должны были закончиться, но карта вдруг упрямо говорит, что осталось еще два. Забраться ли в гору, посидеть ли у воды? Да, конечно, эти вопросы ставились из-за моей юной спутницы. Маленькой терпеливой Чуды, прошагавшей три часа, не уснув в привычное время и обойдясь практически без еды и воды…

Мы вернулись, так и оставив на будущее непройденные пару километров, нырнули в такси, омик, маршрутку, показав остатки выдержки… Но я, вновь, как летом во время подъема на Лысую гору, знаю, что моя дочь способна чуть на большее, чем привычно думать о ней…

 

Впервые ЧадоЧудо ночевала сегодня вне дома. Без привычной кроватки и мамы с папой рядом. Отвезли ее вчера к бабушке с дедушкой. Не ради непредвиденных обстоятельств, а эксперимента для — решив узнать, сможем ли в случае чего.
Впечатления двояки.
С одной стороны, это колоссальный стресс для всех — нас, чады, бабушки…
С другой — мы успели соскучиться за несколько часов, вспомнить, именно вспомнить, как мы ее любим, и успели немного отдохнуть от родительских будней.
Так что, если ваши родители готовы посидеть с вашими детьми — не бойтесь экспериментировать)))

Я так хочу, чтобы мы однажды стали друзьями. Или лучшими подругами. Чтобы мы вместе дурачились и встречали рассвет. Лезли в горы и плавали в закатных лучах. Волновались за сценой перед твоими выступлениями, выбирали рамки для картин, украшали дом, готовили печеньки для любимого папы. Я смотрю на фотографии чужих мам с дочками и сравниваю, станем ли мы друзьями? Поймем ли друг друга? Или однажды разбежимся и забудем друг про друга?

Я злюсь, когда не понимаю, как себя вести возле тебя, когда ты говоришь на своем языке то, что я не в состоянии понять. Я люблю тебя, но мои слова — только слова. Я еще не умею выражать свою любовь к тебе иначе. Но я учусь. Я верю, что однажды мы вместе будем встречать рассветы и выбирать платья в тон. Нюхать цветы и купаться в солнечных лучах. Будем радоваться тому, что Господь создал нашу семью такой…

Любовь к своему ребенку начинается не вдруг. И зачастую не в момент, когда тебе кладут на живот мокрый измазанный кровью комочек, 9 месяцев проживший внутри тебя. Любовь рождается в момент, когда ты понимаешь, что вот этот подрастающий комочек часть тебя, которая тебе по-настоящему дорога. Не в захлебывающейся мимимишности интернетовских фотографий. А вот такой истерящий, температурящий человечек, огромными глазами смотрящий на тебя и ждущий, что ты поможешь. Что ты волшебным крылом сейчас отведешь боль и страдание, обнимешь и всё пройдет. И в этот момент ты осознаешь, что это маленькое чудо на твоих руках в 3 часа уже которой по счету бессонной ночи — это твое счастье и крест, который нужно нести и хранить…