— Пространство, голос. Обволакивают томным туманом. Свечи ароматнее в ночи. Капельки пота на твоей бархатной спинке. Губами обнять каждую. Смотреть, как ты выгибаешься.

Чувствовать каждую ноту твоего тела. Сегодня ты будешь арфой. Струны твои переберу без остатка. Сыграю от безудержной классики до пристального джаза.

Нет, не отрезвляй меня.

Я буду сходить с ума. Буду касаться и рисовать светом. Тело твое будет страстной нитью.

Нет, не сбегай. Я не хочу сегодня пробуждаться. Аромат твой прозрачнеет с каждым мгновением.

Нет, не начинай свой танец невысказанности. Не насыпай горсти зерен.

Я хочу лишь тебя. Петь тебя. Рисовать. Пить. По капле. Тебя и твое… О молчи, ты сегодня слишком трезва.

— Мы же договорились: сначала ты пьешь кофе, а потом — сходишь с ума.

Помогите мне выйти в окно
Я устала входить через двери
Эта жизнь как плохое кино
И меня закружило метелью
И меня завернуло туманом
А потом отпустило, но кружит
А потом разбросало и вьюжит
Сердце полнится серой стужей
И никто никому не нужен
И никто ни о чем не спросит
Не протянет стремительно руку
Мысли жесткие не прочитает
И космически копится мусор
Загрязняя уныньем планету
И так хочется хлопнуть дверью
И протиснуться в узкие щели
Заварить на минуту чаю
Окунуться в прохладные мысли
Остудить истеричность пожара
И проснуться кому-то нужной

Твой рояль играет мою мелодию. Пальцы бережно трогают клавиши. В других мирах это зовется страстью. Мы же — прорастаем. Я чувствую твое звучание. Кожа твоя — звук. Чистая нота, падающая в сердце.

Мои ладони знают все твои изгибы. Складки. Неровности. Твоя кожа, твое тело — прекрасны. Они хранят историю. Они отражают каждый твой день. Дни, когда я не знала тебя. Я читаю тебя, ведя ладонью по спине, бережно обнимая каждый шрам.

Прислушиваюсь к твоему звучанию.

Ты играешь мелодию. Каждое твое касание — музыка. Музыка тела. Музыка души. Душа, поющая оттенками тела. Душа, просвечивающая сквозь прозрачнеющее тело.

Наши ладони играют мелодии. Регги сменяется томным блюзом, движения обретают иной ритм. Ты звучишь во мне своими нотами. Ты прорастаешь в меня своей музыкой. Ты — часть меня. Мы обрываем нотные строчки. Мы становимся тишиной, которая умеет звучать.

Если бы не было Макса, пришлось бы его придумать. Или достать из зеркала.

Потому что Макс — как двойник наоборот. Потому что его тексты — словно мои, но так, как я никогда не напишу. Потому что где-то наверху есть ниточка, которая связала междустрочия и возвращает искорки моим глазам.

Потому что — Макс.

Серый день не предвещал.

Прозрачность с утра затянулась тоской и туманом. Машина плелась как невыспавшийся конь, а потом и вовсе остановилась. Грег вышел.

Люди-тени плавно тянулись вверх. Где-то там, за серыми облаками, они проникали в светлое ожиданное. Наверное.

Грег замер. Где-то там туман точно становился светом. В детстве так было всегда. В детстве он играл с солнечными лучами. Ловил солнце в ручьях. Был сам словно огонек. Потом… потом мир стал серее. Суета обнимала и целовала крепко. Настолько, что свет однажды исчез. Наверное.

Люди-тени поднимались к свету. Тому, который не исчезал и не исчезнет. Грег зажмурился и раскинул руки. Луч спустился и пощекотал ресницы, подхватил и понес. Где-то там, над непроглядной серью, Грега ждал свет. Наверное

Картинка — https://pp.userapi.com/c849320/v849320862/9658f/rLwZSBixUAo.jpg

Уже полчаса письмо висит неотправленным.

Я замираю над enter.
Я вообще не люблю писем. Письма — про разлуку. Про удаляющийся стук колес.
Я боюсь писем. В них мне остаются только междустрочья. А я так люблю глаза напротив.

Перечитываю.

«Здравствуй, время!»

Здравствуй, мое прошлое и будущее. Длящееся. Под звон дождя ты кажешься ближе. Я все время хочу поймать тебя. Твою неуловимость. Присмотреться к шелесту ветра, прячущемуся в твоих складках. Прислушаться к трелям, переменчивым каждое мгновение. Прижаться к уходящим смыслам, играющим в твоих изгибах.

Ты необъятно. Ты мгновенно. Ты оставляешь шрамы на лицах, узоры на душах. Ты прячешься в аромат сирени на окне. Ты журчишь весенними реками, сбросившими лед. Ты спешишь и замираешь. Обещаешь и хохочешь.

Ты стоишь за моим плечом и читаешь неотправленное. В твоем мире нет «не». Твой мир — мир свершившегося. Ты за ниточку тянешь за собой миллионы жизней.

Мы доверчиво идем за тобой. Ты проникаешь в нас. В меня.

Сколько во мне меня и сколько времени? Я исчезну, когда стану временем целиком. А пока — неотправленное летит к вечности.
Ты и так прочтешь

Есть дни, в которые хочется выйти в окно.

Птицы в это утро поют чересчур. Есть не интересно, пить нужно что-то другое, молоко розовых кобылиц, например. А надеть — вооон тот костюм, идеально сидящий на тебе образца 2036 года, но не сегодня, не сегодня.

Окно, впрочем, тоже немного заперто и выходится через дверь. Громко хлопается, себе назло. И зло-колюче идется в неизвестном направлении.

Длится оно ровно до того дерева, под которым замираешь, бесконечно устав от злой ходьбы. Солнце, ласковое сквозь листву, перестает ошпаривать кожу. Какой-то неземной, чуть пряный после ночного дождя, аромат молодых листьев, почек и цветов кружит голову. Птицы поют мягко и настойчиво. И все вокруг вдруг становится другим.

Бесполезный бег оборачивается неспешной прогулкой. Юбка нежно струится по коже. Люди становятся не каменными обломками, а вполне себе людьми. А пружинки, давящие который день сердце, немного ослабевают.

Мир расправляет спину. Покой внутренней тишины обволакивает внешние сколы. Медленная жизнь возвращается в тело. Окна распахиваются в радость.

Параллельные прямые целуются на горизонте.

Еще вчера, кажется, хлопья снега забивались за воротник и кололи холодом. А сегодня — дурманящий запах сирени, черемухи, вишни, подгоревшие люди, языки на плечах, душ десятый раз за день.

Еще вчера я в пледе с огненным какао ловила метели за хвост. А завтра буду купаться в лиственном дожде и окунаться в осеннюю краску.

Между точками «не был» и «не стало» проходит жизнь. Обновляюсь как земля после зимы. Каждое утро рождаюсь в новой шкурке. Ищу прошлые реки и входы. Нахожу новые выходы.

По щеке бежит солнечный луч. Тоже другой. Дразнит, смеется. Он сегодня умытый ночной грозой. Дышит и учит дышать.

Кофейный аромат. Вдыхать, не касаясь губами. Кофе как атмосфера новых утр. Когда-нибудь на кухне поселится турка и мешочки зерен. Пока — пьянящий мате, входящий под кожу искорками дня.

Вчера больше не наступит. Завтра — приходит каждый день. Сегодня — длится, захватывает, несет в глубины себя.

Что нового у тебя?
У меня? Новая я.
Здравствуй, незнакомка.

Я стражник. Десять тысяч лун, утро за утром, я открываю город.

Ворота ползут медленно, чуть поскрипывая, словно не проснулись еще. Каждое утро сквозь них проходят люди. Они неизменны, молчаливы и сосредоточены. Где-то в сердце города их ждет Дело. Они выйдут в закате и скрипящие ворота поползут опять. А я отправлюсь спать.

Я стражник. Десять тысяч лун, утро за утром , передо мной проходит вереница людей. Мы никогда не здороваемся. Даже, кажется, не замечаем друг друга. Я всего лишь стражник.

Был.

Вчера город взорвался. Его взорвали. Взорвал этот безумец. Он пришел на закате. Потребовал открыть ворота. Распахнул их сам.

Говорят, он искал Единственную. В нашем городе, где каждый знает каждого и никогда не здоровается.

У нас нет единственных. Мы все — лишь роли, написанные однажды не слишком творческой рукой.

Я стражник. Десять тысяч лун я открываю ворота взорванного города.

Твое дыхание бездоннеет с каждой минутой. Я проваливаюсь в него так, как ныряла бы в омут твоих глаз.

Чай позвякивает в стакане привычных мелодий. Ты сидишь напротив и твоя жизнь стучит по рельсам колесам в такт.

Путник, о путник, дай мне глоток твоего вина. Я разговорюсь к утру. Расскажу тебе себя до нижних точек. Ты все равно забудешь, словно и не жила. Пробежала перед тобой пулеметностью невысказанных строчек.

Мой нежданный попутчик, твое сердце сегодня пожар. Прожигает меня на расстоянии вытянутой руки. Расскажи мне себя до нижних точек. Я все равно забуду, словно и не жил. Просто случайно задел похожестью многоточий.

Докури сигарету. Завтра однажды придет. Я выйду на крошечной станции, пыль смахну с погрустневших ресниц. Ты будешь мчаться в спокойное дальнее дальше. Чай продолжая заваривать на двоих.